Есть на Ладоге удивительные места - шхеры. Острова, узкие проливы между ними, и вдруг - открытая вода и роскошный пейзаж перед глазами... Можно любоваться шхерами и с берегов, но лучше всего сесть в лодку и отправиться исследовать их вблизи...
Потерянное слово
Как описать хоть малую часть встреченного тобой? Изложить так, чтобы любой прочитавший бросил бы все ради того, чтобы увидеть это своими глазами…
Словарь Даля утверждает, что слово «шкеры» в переводе со шведского означает «островитый берег, морское прибережье, густо усеянное островками, с тесными проливами».
Не будем спорить. Шведы неоднократно бывали на берегах Ладоги, еще чаще им приходилось в спешке покидать эти места, а потому они запросто могли помимо прочих нужных вещей потерять там и свое слово.
Местным жителям слово «шкеры» понравилось, они его приспособили под себя, смягчив букву «к» более привычной, и начали от тех же шведов на островах «шхериться».
Для местных рыбаков шхеры как для питерца разводные мосты — чего там смотреть, попасть бы на свой берег. Их тут не так много, рыбаков, — за те две недели, что мы перемещались по шхерам, мимо нас шныряли одни и те же катера с 10-ти, 20-ти и 40-сильными «Сузуки» и «Ямахами».
Еще попадались, правда, и «Ветерки» и «Вихри». Хозяева катеров, независимо от мощности моторов, делали одно и тоже дело — ставили сети в быстро наступавшей темноте, когда серое от облаков небо отличается от воды только лишь полной неподвижностью, а Ладога все еще играет тихой зыбью далекого шторма.
Как выбираются сети, мы не видели — просыпали. Лишь один раз довелось нам наблюдать это действо. Тогда неподалеку от нашей стоянки уже в 11-м часу утра вдруг мертво встал давно некрашеный, старый катер с жестяными крылышками по бокам, не помню, как называется эта модель, кажется «Казанка» — раньше только они и бегали по российским водоемам. На транце катера был подвешен его ровесник — «ветерок», а капитан — сухой, обожженный северным солнцем старик — молча скомандовал что-то своему «экипажу» — жене, точной его копии, и та привычно села на весла и мелко и бесшумно начала выгребать, отводя в сторону от берега тяжеленное советское корыто, а ее муж, стоя на корме и так же молча подавая команды (грести, не грести) выбирал сеть. Не нужен был бинокль, чтобы понять — улов их скуден: всего один подлещик и пара-тройка окуней размером с дужку очков.
Ловили не только сетями. Напротив одной из наших очередных стоянок торчал из воды огромный камень с чаячьим яйцом на макушке. Этот камень всю ночь служил «лобным местом» для обладателей длинных спиннингов. Подходил к валуну катер, высаживалась пара-тройка любителей покидать блесну. Чайки ругались на них матерно, защищали яйцо, но люди не обращали внимания на птичьи крики — они ловили рыбу и чайки со своими семейными инстинктами интересовали их меньше всего. Утром, когда мы отходили, яйцо так и оставалось на прежнем месте.
Помимо надувных лодочек и советских жестянок, пролетали мимо новенькие пластиковые «покорители озер» с парой разносильных «Меркуриев» за кормой, либо со стационарными водометами. Мотор таких судов ревет изысканно, на все свои тысячи «зеленых»; прожектора бьют безжалостно в серую воду, а над рубкой в специальных гнездах торчит подобно антеннам на детской радиомодели десяток спиннингов «Шимано».
Еще одна категория — байдарочники. Тут можно встретить команду из трех поколений сразу и с сарказмом, быстро перерастающим в уважение, наблюдать, как 70-ти летняя старушка в новеньком, оранжевом спасжилете с кармашком на спине, бодро выгребает против волны на своей собственной «Свири». А затем уже без малейшего удивления встречаем мы ту же старушку аж на Рускеальских порогах, только в дополнение к спасжилету на голове у нее теперь еще красуется защитный шлем.
Пролив в камышах
В ладожских шхерах очень легко «пошхериться». Нет, пропасть – не пропадете, но ориентировку среди пяти сотен островов и бог знает скольких проливов и проливчиков шириной от километра и до метра-полутора потерять можно запросто.
И GPS мало чем поможет, особенно если он заряжен старой доброй «туристической» картой-атласом, предназначенным для поимки иностранных шпионов – тех же шведов, хныкающих и плачущих, голодных и холодных, «пошхерившихся» на Ладоге еще в доспутниковую эпоху исключительно по причине использования советских карт.
Проход между крупными, длиной до нескольких километров островами может запросто спрятаться за полуметровой высоты камышом, и лишь полная уверенность, что он здесь есть, способна подвигнуть путешественника углубиться в заросли. И только когда байдарка уже почти ткнулась носом в берег, вдруг обнаруживается рядом узенькая, шириной в рыбачью лодку протока.
И карты зачастую не помогают. Вот, к примеру, нарисовано на карте два пролива, огибающих один остров с двух, соответственно, сторон. В какой идти? Да, в любой! Оба (судя по карте) одинаковые… А вот и нет. Один пролив – достойный, в меру широкий, довольно глубокий, легко проходимый. Второй,… ммм… нет его, пролива. Точнее, он есть… бывает… по весне… когда вода поднимается. А сейчас там только комары.
Пример? Пожалуйста. Во втором случае речь идет о «проливе», огибающем с севера остров Хонкасало. На нем финны во Вторую мировую установили батарею из двух 57-мм орудий. С тех пор батарею «пошхерили» так, что до сих пор никто не может найти место, где она стояла. А остров, прошу заметить, не самый большой на Ладоге... В этом году мы собираемся более тщательно исследовать его и в очередной раз вернуться в ладожские шхеры - одно из самых красивых мест на земле...
- 8457 просмотров