Интервью с Галиной Гампер. "Я век брала на карандаш"...

Я ничего не знала об авторе и воспринимала Галину Гампер по ее стихам как современную молодую женщину.

Недавно, в декабре 2009 года, я пришла на семинар молодых поэтов, который ведет Галина Гампер в петербургском Центре современной литературы и книги.

И — потрясение. Оказалось, что она ровесница моей матери. И с  детства прикована к инвалидному креслу. Семинар начался — и... передо мной молодая, искренняя женщина, открытая всему новому, с потрясающим чувством юмора, окруженная друзьями и поклонниками...

И вот я в гостях у Галины Сергеевны — она согласилась дать интервью. Тысячи книг, картины, стол завален рукописями — своими и чужими, звонки каждую минуту, она моментально решает деловые вопросы, дает советы, шутит, утешает и помогает. И при этом успевает беседовать со мной...

Досье:

Галина Сергеевна Гампер. Родилась в Павловске. Мать, Наталья Михайловна — кандидат химико-биологических наук, отец, Сергей Леонидович - физик, участник первых арктических советских экспедиций (архипелаг Шпицберген, земля Франца-Иосифа), погиб в 1943 году при форсировании реки Сошь.

В 1965 году Галина  Гампер выпустила первый сборник стихов «Крыши», в 1967 окончила филологический факультет Ленинградского университета, с 1972 — член ленинградского Союза писателей, где по сей день руководит поэтическим отделом, член Пен-клуба, ведет семинар молодых поэтов в ЦСЛиК.

«Родилась перед самым началом Великой Отечественной в городе Павловске. Стало быть, недаром до сих пор павловские холмы, пруды, куртины, петляющая Славянка - любимейшее место. Из младенческой тьмы оживают только огромные папины ладони - две вместе, как лодка, - и я вся умещаюсь в них - спокойно и надежно. Заочно, дома (болезнь с детства и навсегда приковала меня к инвалидному креслу) закончила английское отделение филфака ЛГУ. Первое стихотворение я написала на спор со своим приятелем, было нам тогда по одиннадцати лет.

Вскоре у меня появился судья, поэт, вкусу которого я верила безоговорочно, это был Лев Савельевич Друскин. Позже в моей жизни большое место занял Глеб Сергеевич Семенов, учитель почти всех ленинградских поэтов-шестидесятников от Кушнера до Сосноры, от одного полюса до другого. Заботами Глеба Сергеевича некоторые занятия его литобъединения проходили у меня дома (благо жилье мое к тому времени стало просторней), это быстро ввело меня в литературный круг. Одиночество кончилось, стены разомкнулись»...

(из книги "И в Новом свете дождь.  И в Старом свете", СПб, "Пушкинский фонд", 1998 г.

"Я век брала на карандаш"...

- Наше время, по всеобщему мнению, стало абсолютно коммерческим. То, что имеет отношение к душе – неактуально. Вы согласны с этим?

- Это касается какой-то части людей, но не тех, кто пишет стихи. У прозаиков бывает, конечно, - особенно у тех, кто пишет фэнтэзи – ради денег, с картинками в стиле " голые и в крови".  А поэтов это не может коснуться. Поэзию и раньше мало читали – с небольшим промежутком в 60-70-хх годах, когда собирались целые залы послушать Евтушенко, Вознесенского, Ахмадуллину.

- Как Вы относитесь к тому, что в Интернете на соответствующих сайтах любой человек может разместить свои стихи – без редакторского отбора, фильтрации – то есть, и откровенно слабые, графоманские? И как в наше время читателю и поэту разобраться в литературном процессе, понять, что хорошо и плохо у себя и у других – при том, что едва ли не большинство любителей стихов читают их не в бумажном виде, а в том же Интернете?

- Я не думаю, что это путь развития литературы. Читатели должны иметь опыт чтения настоящих стихов, статей, прозы, опубликованных в бумажных изданиях, прошедших редакторский отбор. Это более правильный путь. Бумажные книги выискивают  люди, более-менее понимающие в стихах... Их мало, но их не очень мало.

А поэту нужно входить в какую-то группу, объединение. Потому что так  свободно плавать по этому морю – никакой возможности для развития нет.  Разве что у тебя от природы хороший вкус – от родителей, друзей. Но это редко кому дается изначально. Поэтому – это не тот путь, по которому литература может  прийти к чему-то цельному - как это было в 20 веке. Был бы у Пушкина компьютер – неизвестно, что получилось бы.

Поэтам требуется живое общение – не Живой Журнал, а живое общение – когда тебе советуют что-то прочесть, когда можно что-то обсудить. Нужно кому-то поверить, кого-то предпочесть, найти себе учителя.

- Были у Вас такие случаи, когда к Вам на семинар приходил человек, а вы слушали его стихи и приходили к выводу –  это банально, неинтересно, и ему вообще не стоит писать стихи?

- Нет. Стихи  всегда становятся  со временем лучше, если человек хочет учиться.

- То есть, из любого начинающего  можно сделать поэта?

- Кроме тех случаев, когда люди говорят – я не хочу по-другому, мне это нравится. А если он хоть маленечко прислушивается, то все возможно.

- Как вы относитесь к нетрадиционным современным поэтическим формам?

- Эта поэзия тоже бывает плохая и хорошая. И она была всегда., даже в те времена  когда еще нельзя было печатать авангард, когда за поэтами присматривал ГБ. Виктор Кривулин, Елена Шварц – абсолютно авангардные поэты. Маяковский, Хлебников – куда уж больше, чем Хлебников... Читаешь, что-то понимаешь,  а что-то не понимаешь.

- Для себя, для души читаете что-то более традиционное?

- Ну почему? Читаю тех же Лену Шварц, Виктора Кривулина, Бродского – не знаю, как определить – он авангардный или нет? У него есть ритм и рифма, но по мысли он вполне авангарден.

- А кто  для вас – ВАШИ поэты?

- Как-то по времени - то любишь одного читать, то другого. Сквозь всю мою жизнь – Кушнер, Бродский, Слепакова Нонна. Люблю очень из москвичей Юнну Мориц, Ахмадуллину – с годами она стала писать сложней и как-то интересней. Инна Лиснянская – старенькая такая поэтесса, но все пишет и пишет, и так замечательно и все лучше и лучше. Олега Чухонцева очень люблю- прекрасные стихи. Пушкин и Лермонтов – по-разному, какое бывает настроение.  Люблю Цветаеву очень, Блока. Мандельштама, конечно – захватывающий, наматывающий на бобину…

Пастернака – и молодого, когда он был авангардным и позднего, простого. Фет, Тютчев - читаю. постоянно. В Союзе писателей застала Ольгу Бергольц – и очень жалею, что  мало знала ее – не как поэта, а как человека. Стихи ее лирические очень нравятся. А официальные ее стихи не люблю.

- Кого еще из поэтов не любите?

– Белого не люблю. Многие Сашей Черным увлекаются – а мне на 5 минут  глянуть. Северянин – долго совершенно не могла читать. Потом меня довольно долго приучал к нему Вадим Шефнер – он обожал Северянина, мог часами наизусть читать. И я как-то привыкла, а раньше Северянин мне казался каким-то сусальным. Про Хлебникова могу сказать, что не люблю, потому что не понимаю. Гумилева – далеко не всего, стихов десять. Остальные не слабые, конечно, но слишком красивые, изысканные. Шефнер кажется пресным, хотя он очень хороший, чистый. Но не хватало мне в нем чего-то острого, вспышек каких-то...

«Я свое отпылала в аду»

- Вы ведете студийные занятия, много работаете, помогаете ученикам. Откуда у вас берутся силы – тащить, помогать, утешать?
- Во мне с детства живет интерес к людям, их судьбам. Я помню, в 5-м классе первый раз привезли меня в школу на коляске – посадили на заднюю парту – там легче было, стенка близко, можно опереться. Вначале все выстроились и глазеют. И я поняла, что мне нужно найти какой-то путь, чтобы они  не думали о моей болезни. Подсказывала, меня учителя ругали, помогала как-то. Я прожила такую жизнь, которая меня научила помогать другим. Столько перетерпев, я сама стала психотерапевтом – если у человека какая-то разрешимая проблема, разберусь не хуже специалиста.

Из книги «Цитаты из  жизни»,  "Блиц", 2009 г.

«Вчера красавица-пятикурсница, «сортируя» своих мальчиков — жалуясь, восхищаясь — обиделась на мое банальное резюме: «Все проходят через подобные очарования-разочарования». «А я — не все! Я не хочу и не буду как все!». Это ее главная позиция глухой болью отозвалась во мне. Для меня сквозь всю жизнь недостижимо маячит: «Хочу, как все!» И тут на память пришли строки из стихотворения Татьяны Галушко — нашей отчаянной, буйной, известной и любимой ленинградской поэтессы:

Устроить всё, как у других -

свой дом и свой мужчина в доме,

Его тяжелые ладони

на бедрах зябнущих моих.

С путей нехоженых свернуть :

искала я на них немало...

Как долго я не понимала,

что благ один - всеобщий путь".

Как же случилось, что эти наболевшие во мне строки не я написала, другая?»...

- Когда я читала Ваши стихи, мне даже в голову не приходила мысль о вашей болезни – настолько в них бурлит жизнь…

- В детстве у меня был такой забавный случай. В санатории тихий час, покой, тишина. И рядом девочка, более-менее здоровая – и мы шалим вдвоем. А потом кончился тихий час, она встала и говорит мне: "А ты что лежишь?" Я отвечаю: "А  я не могу встать".  Она: "Я думала, ты сейчас вырвешься отсюда и как помчишься"…

- Как вы смотрите на людей, которые приходят к вам и начинают жаловаться на свою жизнь? Не бывает такого, что вы слушаете их и думаете – да что ты знаешь о настоящих проблемах и мучениях?

- Есть у меня одно стихотворение...

Я, проходящая за кругом круг

Все мыслимые муки и тревоги,

Я говорю вам: легок ваш испуг,

Как птица, вдруг вспорхнувшая с дороги.

И там, где вам почудится предел,

Не кличьте смерть – самим себе не лгите.

Я говорю вам: легок ваш удел –

Вы слезы на потом приберегите.

Вам радостно сейчас, а если нет –

Зажмурьтесь, сядьте и хоть в кои веки

Вглядитесь в тот необозримый свет,

Что изнутри заполнил ваши веки…

Прочтите еще:

Стихи Галины Гампер